Воспоминания Нафтали Фарбера, сокурсника и друга

Из воспоминаний Нафтали Фарбера. Мои друзья

Мы учились в институте в 1935-1939 годах. Годы-то какие!.. Еврейское отделение литфака Минского педагогического института имени Горького. Нас называли Евсекцией. Это громкое название сохранилось за нами и после 1937 года, когда еврейские школы закрыли и нас переориентировали на русский язык. После войны, когда каждый искал оставшихся в живых мы говорили: «Евсекция, где учились Лельчук и Берёзкин». И было понятно.

На литфаке было немало талантливых студентов. У нас на Евсекции учились поэты Семён Лельчук, Зяма Барсук, Пиня Плоткин. Они были членами литературной молодёжной группы, печатались в журнале «Штерн», публиковались в поэтических сборниках.

О творчестве Лельчука дал высокий отзыв поэт Изя Харик.

— С Лельчуком и Плоткиным меня связывала многолетняя дружба. Лельчук — из  Калинковичей, Плоткин — из Бобруйска, а я из Рогачёва. Мы все — институтские друзья.

Проживали вместе в одной комнате в общежитиях. Дети бедных родителей. У нас были свои тайны. В своей комнате мы делили горе, когда отец Лельчука «по недорозумению» был объявлен «врагом» народа, а потом репрессирован.

Мои друзья знали, что папа мой в годы НЭПа был «лишенцем», а я в анкетах утаил этот факт...

Чем и как мы жили в эти злополучные годы — об этом читайте в прекрасной юношеской поэме Лельчука, но о ней речь впереди.

Осенью 1939 г, буквально назавтра, после последнего госэкзамена, мы (Лельчук, Плоткин, я и другие) были направлены на действительную службу в РККА на Урал. Вскоре мы расстались с Лельчуком, которого определили в пехотное училище в другой город. Совсем незадолго перед войной, названной Великой Отечественной, Лельчук прислал на моё имя небольшую юношескую поэму на идише. Она озаглавлена «Воспоминание» — к годовщине нашей разлуки. Поэтическое сказание о нашем студенческом житье-бытие в Минске, о дружбе, которая светит ему, воину, в схватке с врагом.

К, сожалению, многие стихи Семёна Лельчука до сих пор не перевены на русский язык.

А могли бы стать (должны стать) достоянием широкого круга читателей.

В большом стихотворении «Песня о журавле», напечатанном в журнале «Советиш Геймланд №3, 1963 г.» поэт говорит о родном Полесье и «полешуках». Любуется журавлём неторопливо, влюблённо, как добрый знаток природы и поэтический кудесник. Повторяются строки «В Полесье у нас славится статностью бусел».

Лельчук был преимущественно лирик. Когда Семёну исполнилось двадцать лет, он написал лирическое стихотворение «Первый снег», опубликованное в журнале «Совьетиш Геймланд». Нежные строки любви, радости жизни. Читаешь и тебя охватывает тихая сладкая радость бытия. Что-то от Блока.

Очень удивительны его стихи о хлебе. Когда он их читал, вспоминает Григорий Релес, дело было в студенческой столовой, когда официантка, чернявая, голубоглазая девушка, подсела к нам. Заметив её Семён смутился и перестал читать.

— Чьи стихи он декламировал? — спросила у меня официантка.

— Свои.

— Сам придумал?

— Конечно.

— Вот так здорово!

Она попросила Лельчука прочитать ещё что-нибудь. На её просьбу он почему-то не откликнулся. Она взяла наши талоны и ушла на кухню. Лельчука, кстати, она помимо всего угостила ещё и блинчиками, да такими, какие подают в ресторане.

— Это твой первый гонорар, — пошутил я.

— Нет не первый, — внёс поправку Плоткин, — он уже печатался в журнале «Звезда».

Официантка всё время поглядывала на него, и он чувствовал себя неловко. После этой встречи долго его не видел.

Окончив институт Релес учительствовал в Слуцке. В Минске бывал только во время летних каникул. Лельчук был тогда ещё студентом и каникулы проводил в Калинковичах — своём родном уголке. Так что видеться нам не приходилось, но стихи его я часто встречал на страницах журнала «Звезда» и газеты «Октябрь».

Он принадлежал к числу тех счастливчиков, которые поднимались на Парнас без особых препятствий. Критика с похвалой отзывалась о его поэзии, печатался он часто.

Итак, в номере газеты «Вести» от 6-го февраля 2001 года по просьбе Анатолия Фарбера, друга поэта Семёна Лельчука, многочисленных родственников, много лет мечтавших увидеть стихи поэта-фронтовика, напечатанными на Земле Обетованной, редакция выпонила и откликнулась на просьбу.

Эти стихи нельзя назвать совершенными. Ценность их в том, что от них веет свежим ветром забытого, увы, канувшего в Лету, духа советского еврейского студенчества. Еврейского — думавшего, учившегося и творившего только на идише.

Вот это стихотворение в подстрочном переводе А.Фарбера.

Воспоминание
(к годовщине нашей разлуки)

Огненный листопад.
Ветер, несущий с собой дождь,
Взбудораживает в сердце
Воспоминания о городе
И зовёт туда —
К стоэтажной выси,
К тысячеоконному взгляду,
К кругу улиц,
К бегу рельсов,
К зажжённым рекламам,
К осеннему сезону драмы,
К последним дням сезона в цирке.
Последними шумными
Финалами
Ещё держится стадион.
Ежедневно торчим мы
Здесь все
Ради нашего чемпиона.
Забег приносит ему
Наслаждение.
Смотрите, друзья, он бежит недурно:
Его тело, словно стрела из лука,
Перед глазами несётся —
Одно стремление и один порыв:
Вперёд!!!
Но вот отшумел стадион,
На этом заканчивается лето,
Потом наступают дожди
(самое время чем-нибудь заняться)
За работу принимаемся,
Читальный зал — вот наш мир.
Через тропы — ряды (книг)
Пробираемся
В древность и средневековье,
К радости Земли и её боли
Нас ведут тысячи книг
От Ахилла до Данко...
Кто работает битый час?
Кого допоздна нет в комнате?
Самый прележный из нас
Повторяет и повторяет прочитанное.
Тогда мы не ссорились,
Мы сидели друг возле друга
И о девушке — ни слова,
Хотя были мы соперниками...
Вернётся ли всё это
Когда-нибудь?
Всё, что закономерно проходит,
Не возвращается,
Хоть лопни в ожидании.
Только через солнце,
Через мороз,
Через снег.
В мой блиндаж вдруг заходит
Воспоминание вожделенное.
Тогда встаёт в сердце солнце,
Тогда вырастает (в уме)
Счастье,
И —
Крепче сжимаю (обнимаю)
Я ружьё:
К большой земле прижат (пока)
Большой бросок к победе —
В первый и последний бой.
Напротив наша молодость
Сияет,
И я слышу пожелание всех друзей:
— Да будет победа!
— Да будет победа!

Никто тогда и думать не мог, что это стихотворение-поэма о студенческой жизни, написанное ещё в довоенные годы, вызовет огромный общественный резонанс не только среди студентов, но и через 60 лет в Израиле, и появится на страницах главной газеты страны.