Марк Тайманов-шахматист и пианист

РАЗГОВОР ПО ПЯТНИЦАМ

Марк Тайманов  едва не стал чемпионом мира по шахматам, а записи его концертов вошли в
сборники величайших пианистов ХХ века. Ему 83 года. Его детям-двойняшкам -
нет и шести.

Мы с легендарным гроссмейстером переходим Каменноостровский проспект.
Садимся за столик в кафе - напротив его дома.

Пора начинать интервью - но мы вглядываемся в это лицо, в эти глаза. Так
когда-то вглядывался, должно быть, Бобби Фишер.

Мы смотрим - и не верим, что это тот самый человек, который встречался с
Вертинским и Шостаковичем. Пожимал руку Че Геваре и расспрашивал о чем-то
Черчилля.

ШОСТАКОВИЧ И БЛАНТЕР

- Юрий Любимов когда-то сказал: "Мне надоело быть актером в 45". В какой
момент вам надоело быть шахматистом?

- Этот возраст еще не пришел. Мне не надоело.

- А пианистом?

- Вот с этим делом жалко было расставаться, но сейчас музыка требует
ежедневного внимания. А у меня оно переключено на детей. Это самая большая
радость, которую преподнесла судьба, - поздние детки. Когда родился
первенец, Игорь, в двадцать с лишним лет, было много другого увлекательного.
А Димочка и Машенька появились, когда мне стукнуло 78. Все внимание им.

- Ваши фортепианные записи вошли в цикл "Великие пианисты ХХ века".

- Я себя никогда не считал великим пианистом. Был очень хорошим - в рамках
Советского Союза. Известным. А в этом цикле оказался вместе с именами,
которые боготворил, - Рубинштейном, Рахманиновым, Гофманом, Рихтером,
Гилельсом... Гении! И рядом с ними - дуэт Любовь Брук и Марк Тайманов. Для
меня это стало потрясением. Хотя наши пластинки неплохо расходились.
Натыкался на них даже в домах у людей, которые не шибко интересовались
музыкой.

- Забавно.

- Куда забавнее было, когда в квартире Шостаковича увидел на стене два
портрета - Бетховена и Блантера. Ничего себе, думаю, сочетание. А Шостакович
говорит: "Это Мотя принес свой портрет и повесил. Ну и пусть висит".

Шостакович - самый удивительный человек, которого я встречал в жизни.
Современный князь Мышкин. Как-то муж моей сестры, талантливый пи-анист,
написал музыку - и захотел показать ее Шостаковичу. Тот отдыхал где-то под
Москвой. Так Дмитрий Дмитриевич ответил на его телеграмму: "Конечно,
приезжайте, уважаемый. Жаль, не смогу вас встретить на вокзале. Вот как
ходят электрички..." И от руки на целую страницу выдал все расписание! К
ученикам Шостакович обращался исключительно на "вы" и по имени-отчеству. Он
был депутатом Верховного Совета, в приемные часы постоянно сталкивался с
людским горем. И готов был отдать последнюю рубашку.

- Шахматы любил?

- Он рассказывал, что в юности работал тапером в кинотеатре и в перерывах
забавлялся шахматами. Как-то быстро проиграл незнакомцу. Позже выяснилось,
что это был великий Александр Алехин. Не забыть, как однажды Шостакович
пришел ко мне домой. Очень смущался - для него это было обычное состояние.
Выпалил скороговоркой: "Чем бы я мог вам помочь? Хотите, картошечку почищу?
А потом - водчонки выпьем, водчонки..."

- Не пустили чистить?

- Как можно?!

- Лучший рояль, на котором вы играли?

- Недавно прочел историю рояля Льва Толстого из Ясной Поляны. Кто приезжал к
писателю в гости - тот на нем музицировал. Во время войны этот инструмент
немцы переправили куда-то в Дрезден. И вдруг заметка заканчивается: "Когда
гастролировал Тайманов с женой, ему этот рояль очень понравился, отыграл на
нем концерт".

- Сейчас дома рояль есть?

- Да. Тоже Bechstein, как и тот, толстовский. Но подхожу к нему, лишь когда
просят дети. Профессиональные проблемы с суставами, играть трудно.

- Зато шахматами каждый день занимаетесь и сегодня?

- Абсолютно не занимаюсь. Поддерживаю интерес благодаря интернету. Слежу за
событиями, не выходя из дома. Компьютер я освоил. Между прочим, до сих пор
за рулем - с 56-го года, как получил "Победу" от Микояна за шахматную
олимпиаду. Теперь, правда, езжу на "Додже". Я не такой ретроград, как можно
подумать. Мне интернет гораздо интереснее, чем телевидение. Очень аккуратно
выбираю программы, которые смотрят мои детки - столько зла, столько
пошлости...

- Что предпочитаете?

- Канал "Культура".

- Пенсия у вас, человека заслуженного, солидная?

- Как у ветерана труда - около шести тысяч. Немножко помогает городская
федерация. Олимпийским чемпионам давно платят 15 тысяч рублей, однако
шахматисты, у которых своя олимпиада, из указа выпали. Мы на обочине. Но
почему человек, который полвека назад один раз удачно толкнул ядро, ценится
выше, чем Смыслов или Тайманов?

- Уютно вам в кругу 80-летних сверстников?

- Среди моих друзей нет таких стариков. Из ровесников большинство поумирали.
Разве что иногда приезжают в Петербург Виктор Корчной или Борис Спасский.
Вот с ними встречаемся. Созваниваюсь с Василием Смысловым, но он чувствует
себя скверно. Что делать, старость - единственный путь к долголетию... А мне
детки не дают переключиться на мысли о годах. Рядом с ними я молодею.
Кстати, на днях наткнулся в интернете на заметку - будто у Тайманова семь
детей. Принялся считать.

- И что?

- Не сходится! Только трое. Старший, Игорь, завкафедрой в консерватории.
Пианист. Тоже играл в шахматы в чемпионатах Ленинграда. Ему уже 62. Внучка у
меня была хорошей пианисткой.

- Почему была?

- Училась музыке у нас, в Париже, участвовала в международных конкурсах. И
вдруг бросила. Занимается бизнесом.

- Как сын и внучка восприняли вашу новую жену*

- Прекрасно. Надю иначе воспринимать нельзя. Сын был счастлив, когда узнал,
что у меня еще будут дети. Сейчас он очень нежный братик для них. Хотя мне
многие говорили: "Ты что, спятил?" А я отвечал - не лезьте не в свое дело.
Как-то пригласили на телепрограмму, обсуждали вопрос о пожилых родителях.
Джуна говорила, как это здорово. Я ее понимаю.

- Сколько Надежде?

- Сорок девять.

- Как очаровать женщину, которая на тридцать с лишним лет моложе?

- Рецепт один - надо быть интересным человеком. Не потерять любви к жизни.
Эмоциональность души.

- Как вы познакомились*

- Любовь с первого взгляда. В гости зашел друг, профессор-отоларинголог.
Надя была его пациенткой - у нее болело горло. Она мне сразу понравилась. И
вскоре я понял, что Надя - моя судьба. Хотя в тот момент официально еще был
женат.

ВЕРТИНСКИЙ И ЧЕ ГЕВАРА

- Много храните писем из прошлого?

- Да, как раз недавно перетряхивал стол - нашел письмо Ботвинника. Чудом
сохранилось. Ботвинник приглашает меня в помощники на матч 48-го года, в
котором выиграл чемпионат мира. Трижды оговаривается, что об этом никто не
должен знать - Михаил Моисеевич был страшно подозрительный. Не доверял
никому.

- Ботвинник был сухим человеком?

- Что вы! У него было тонкое чувство юмора! Например, о Каспарове Ботвинник
высказался так: "Не одобряю поступок Гарри. Зачем взял фамилию матери? Я
тоже мог так поступить, но не стал". "А какая фамилия у вашей мамы, Михаил
Моисеевич?" - спросил кто-то. - "Рабинович". Кстати, вспоминаю и шутку Таля
по этому поводу: "Гарик настолько сильно играет в шахматы, что вполне может
выступать под своей фамилией - Вайнштейн".

- Какие еще письма нашли?

- Очень сердечное письмо Давида Ойстраха, выдающегося скрипача и большого
поклонника шахмат. Мы нередко с ним играли в быстрые шахматы, а закончились
наши встречи неожиданно. Он победил и хлопнул ладонью по столу: "Все,
Маркуша, больше не играем. Хочу остаться победителем".

- Вам не жутко заходить на кладбища - где ваши друзья в ряд?

- Именно поэтому стараюсь не ходить. Не люблю. На Новодевичьем просто
страшно - вот Юрий Олеша, мой товарищ, вот Ойстрах, Габриловичи... На кладбище
думаешь о том, о чем не хотелось бы.

- С Олешей как познакомились?

- Мы часто пересекались в Москве. Был уютный ресторан в гостинице
"Националь". До сих пор перед глазами картина. Олеша стоит подшофе,
неподалеку кто-то в мундире. Олеша - ему: "Швейцар, машину!" - "Я не
швейцар, я адмирал". - "Тогда катер..."

Это очень напоминает мои встречи с Вертинским. С ним прогуливались по
Рижскому взморью, захаживали в кафе "Лидо". Он потягивал коньячок,
рассказывал смешные истории. Однажды на сцену выскочил какой-то энтузиаст:
"Дорогие друзья, среди нас великий русский шансонье Александр Вертинский.
Попросим его спеть!" Александр Николаевич покраснел, разозлился. Поднялся и
громко сказал: "Дорогие друзья, среди нас наверняка немало зубных врачей. Но
никому не приходит в голову просить их сейчас поставить пломбу. Почему же я
должен петь?" Вертинского я видел за полдня до смерти...

- Там же, на взморье?

- Столкнулись в Ленинграде на углу Невского и Садовой. Вечером предстоял
концерт в театре Эстрады. Он пригласил: "Приходите! Кто знает, сколько еще
буду петь?" Я собирался пойти, но позвонил администратор Вертинского:
"Концерт отменяется. Александра Николаевича больше нет".

- О письмах мы говорили. А какие подарки сохранились в вашем доме?

- Один голландский художник подарил пару картин на тему моих профессий -
музыки и шахмат. Скульптор Ястребенецкий вручил бюст. Стоит на рояле.

- Что чувствуете, глядя на него?

- Я - ничего, а детям нравится. Говорят: "Это наш папа в молодости". На
память от Фиделя Кастро остались шахматы. А от Че Гевары - фотография, на
которой он написал: "Моему другу Марку от Че".

- С кем было проще - с Фиделем или Че?

- Конечно, с Че Геварой. У нас были общие интересы - шахматы. Че их обожал.
Фидель же играл посредственно. Мне больше запомнились его выступления перед
толпой. Говорил по три часа с таким жаром, что даже меня пробирало изнутри.
По ходу турнира Фидель пригласил шахматистов на фабрику сигар. Я увидел,
насколько это мерзкое зрелище, когда табачные листья скручивают и смачивают
слюной. Там же познакомился с мастером, который всю жизнь делал сигары
Черчиллю.

- Вы же и с самим Черчиллем поговорили?

- Было. К сожалению, в голову не пришло ничего умнее, чем подойти с самыми
пошлыми и традиционными вопросами - насчет сигар и коньяка. Тот сразу
погрустнел: "Пью армянский "Двин", курю гаванские "Ромео и Джульетта".
Сейчас Черчилля расспросил бы о другом.

- Жизнь подарила вам встречи с потрясающими людьми.

- Причем с детства. Мне было лет девять, когда отдыхал с родителями в Ялте.
Ольга Леонардовна Книппер-Чехова увидела меня и предложила несколько дней
погостить у нее на даче.

- В том самом доме, где жил Антон Павлович?

- Да. Тогда я был совсем маленьким и мало что понимал. Но облик ее навсегда
сохранила память. Очаровательная и очень добрая женщина.

- Вы писали, что отец пытался застрелиться. "Пытался" - это как?*

- В последний момент кто-то вбежал в комнату и выхватил у него из рук
пистолет. Это случилось еще до моего рождения. Отец влюбился в маму, но ее
родители поначалу были против брака. Вот он и надумал стреляться. Слава
богу, из затеи ничего не вышло.

- Правда, что вашу тетку съели в блокаду?

- Да. Это мамина сестра, Лида. Ей было 25 лет. Потом нашли этих людей. А в
квартире обнаружили Лидины ботинки, какие-то вещи. Ужас. Это сейчас в
сознании не укладывается - а в блокадном Ленинграде людоедство было сплошь и
рядом.

ТАЛЬ И МЕССИНГ

- Кто лучше всего охарактеризовал ваш шахматный талант?

- Пожалуй, Ботвинник, который со мной занимался с детства. Он меня очень
ценил. Консультировал перед "матчем жизни" против Фишера. Жаль, не в коня
оказался корм. Почему-то Ботвинник категорически возражал, чтобы моим
секундантом стал Таль. И я от Миши отказался. Хотя нас многое объединяло.

- Например*

- Любовь к жизни. Таль был абсолютно гениальной натурой. Ботвинник страшился
этого богемного духа. И сказал: "Рядом с вами, Марк, должны быть академики,
а не артисты".

- Таль обиделся?

- Нисколько. Таль не умел обижаться, он стоял над всем бытовым.

- С появлением Таля на свет связана таинственная история...

- Мать родила его от брата мужа. Миша знал об этом. Он был очень похож на
собственного дядю. Но отчество, Нехемьевич, все равно взял от официального
отца, который рано умер.

- Таль - гений благодаря менингиту, который перенес в детстве?

- Вполне возможно. Говорят, после такой болезни становятся либо
сумасшедшими, либо гениями. Если вообще выживают. Миша поражал во многих
отношениях. У него была фотографическая память. "Сагу о Форсайтах" проглотил
за три часа.

- А что насчет гипнотических способностей?

- Вот это ерунда. Просто у Миши во время партии был очень колючий взгляд. Не
столько гипнотизирующий, сколько излучающий энергию. Таль всегда смеялся,
когда про него говорили: "Черный глаз". Не встречал человека добрее Миши.
Хотя венгерский гроссмейстер Пал Бенко на партию с Талем явился в темных
очках - чтоб уберечься от этого самого взгляда. Миша усмехнулся - и тоже
достал солнцезащитные очки. Так и играли.

- Понятно. Таль - не волшебник.

- В моей жизни был лишь один волшебник - Вольф Мессинг. Он дружил с
гроссмейстерами Флором и Лилиенталем. Когда приходил поболеть за них,
подмигивал: "Хотите, помогу?"

- Соглашались?

- Разумеется, нет. Мне Мессинг помощь не предлагал, но время от времени
общались. Я даже участвовал в его сеансах.

- Каким образом?

- В переполненном зале я выбирал зрителя и прятал у него предмет. Затем
появлялся Мессинг и шел туда, куда я мысленно указывал: "Пять шагов направо,
четыре - прямо..." Я проговаривал команды про себя, а Мессинг считывал мои
мысли. Находил человека, доставал у него тот предмет. Ни разу не ошибся.
Клянусь, никакой договоренности между нами не было! Как-то спросил Мессинга,
откуда у него такой дар. И услышал невероятную историю.

- Что за история?

- Вольф из бедной семьи. В детстве ездил на поезде, денег на билет не было.
Когда в вагон зашел контролер, Мессинга охватила паника. Машинально сунул
руку в карман, вытащил какую-то бумажку и протянул контролеру. Тот посмотрел
на нее и двинулся дальше.

- Принял клочок за билет?

- Да! С этой минуты Мессинг почувствовал, что может воздействовать на
психику людей. Меня потряс и другой случай, о котором он рассказал. Берия
вызвал его в НКВД. После беседы, в подробности которой Мессинг меня не
посвящал, Берия дал указание охранникам его не выпускать. Тем не менее он
миновал все посты и, выйдя на улицу, помахал рукой Лаврентию Палычу.

- Возвращаясь к Талю - он ведь пользовался колоссальным успехом у женщин.
Чем их брал? Не красавец, не атлет, с тремя пальцами и смешной шевелюрой.*

- Верно, Миша родился с тремя пальцами на правой руке. Но при этом играл на
рояле. Яркая личность. Обаятельный, остроумный, щедрый. Вы правы, женщины
были от него без ума.

- Вы знали всех его жен*

- Да, хотя их было немало. Первый раз он женился на актрисе Салли Ландау. У
них получился оригинальный брак. Салли, как говорит мой эстонский друг, была
женщиной облегченного поведения. Таля это только воодушевляло. Приговаривал:
"Лучше иметь 50 процентов в хорошем деле, чем 90 - в плохом". Впрочем, Миша
сам в этом смысле был не ангел. Долго так продолжаться не могло. Они
расстались.

А в жизни Миши произошел очередной парадоксальный поворот. В Тбилиси
познакомился с молоденькой княжной. На фоне его многочисленных увлечений это
был серый мышонок. Но маме Таля так хотелось поскорее снова женить Мишу, что
он сделал княжне предложение. Расписались. Представляете, - через три дня
она сбежала к бывшему ухажеру-грузину! Какому-то борцу!

- Таль был в шоке?

- Шок - состояние не для Таля. Он всегда был спокоен и воспринимал жизнь
такой, какая есть. Потом была актриса Лариса Соболевская, которая влюбилась
в Таля, разбирая его партии. Много лет они прожили вместе. Мишу она
боготворила. Вплоть до того, что стригла ему ногти. Таль за собой не
очень-то следил. Ему было все равно, во что одет, никогда не знал, сколько у
него в кармане денег. Миша и не думал их считать. Гонорары уходили на
развлечения и рестораны. Они с Ларисой жили богемно. А то, что дома
приходилось есть дешевыми оловянными вилками, как в школьной столовой, -
Таля не беспокоило. Для него это все казалось несущественным.

- Машину водил?

- Это несовместимые вещи - Таль и автомобиль. С его образом жизни нельзя
было садиться за руль. Он притягивал к себе опасность. Даже на такси
несколько раз попадал в ДТП. Как-то отдыхали в Сочи. Услышав, что произошла
авария, я сразу подумал: "Наверное, Таль". Так и было. Жутко и смешно
получилось в Гаване. Во время шахматной олимпиады он отправился в ночной
клуб с Корчным. Виктор пригласил на танец кубинку, и ее кавалер
разволновался. Когда Корчной вернулся за столик, в него полетела бутылка. Но
попала она, разумеется, в Мишу, - для него вечер закончился госпиталем. На
следующий день Таль сбежал оттуда - чтобы с перебинтованной головой сесть за
доску.

- Курил много?

- Не то слово! Шутил, что сигарету зажигает только раз - и потом целый день
прикуривает одну от другой. Запреты врачей его не трогали. Даже после того,
как начались проблемы с печенью и удалили почку. Последний раз мы виделись в
Германии. Утром пошли прогуляться, какой-то немец с ним раскланялся:
"Здравствуйте, гроссмейстер". Таль ответит с грустью: "Спасибо, что узнали".

- Почему так сказал?

- Миша уже выглядел неважно. Осунулся, постарел. К тому времени он был женат
на Геле. От этого брака есть дочка Жанночка. Расскажу историю. Давным-давно
в Германии я познакомился с шахматным меценатом Эрнстом Эймартом. Приезжая
туда на турниры, останавливался в его доме. Фантастически гостеприимный
человек. Таль с семьей тоже наведывался к нему. Они дружили. После смерти
Миши этот немец предложил Геле с дочкой переехать к нему. Когда Эймарт
серьезно заболел, Жанна ухаживала за ним. Перед самой кончиной предложил ей
расписаться - чтобы завещать дом. И в нем Жанна с мамой жили еще много лет.

ГОВОРУХИН И РОСТРОПОВИЧ

- Вы упомянули Лилиенталя...

- 5-го мая звонил ему в Будапешт, поздравлял с днем рождения. Андрэ
исполнилось 98 лет. Держится молодцом. Абсолютная ясность ума, до сих пор
анализирует шахматные позиции. Обливается по утрам холодной водой и плавает
в бассейне.

- У вас чудный ориентир*

- Да, есть к чему стремиться. Зато у Лилиенталя нет таких ребятишек, как у
меня.

- В СССР он приехал из Венгрии в 30-х - и остался на много лет?

- Точнее, в 35-м году. В Москве влюбился и своей венгерской жене отправил
телеграмму: "Полюбил навсегда. Пойми и прости, что остаюсь. Люблю и тебя.
Верю в твое счастье". По-русски Андрэ говорит потрясающе. Правда, смешно
коверкает слова - "лунатая ночь", "лубовный ход", "мне рыба по колено", "не
все коту масло"... Лилиенталь - совершенно особенный. Выигрывая, чувствовал
себя виноватым. Извинялся. Обыграв Ласкера, даже расплакался от жалости.

- В книжке вы писали, что однажды выступали подвыпившим на концерте. А в
шахматы пьяным играли?

- На какой-то праздник в Москве ко мне пришли друзья - братья Вайнеры и
Говорухин, любитель шахмат. Станислав предложил партию. Но с условием: я
продолжаю вести вечер, выпивать и играю вслепую. Он же играет всерьез. И вот
тогда я продул. Через несколько дней Говорухин перезвонил, и я его ошеломил
- продиктовал всю партию от первого до последнего хода.

Был еще случай. Играл против меня швед, Гидеон Штальберг. Поддавал
профессионально. Когда он судил в Москве какой-то матч, наши шутили: ему не
надо подносить выпить. Достаточно протянуть шланг. И вот встречаемся в
Гаване на турнире памяти Капабланки. Организовал все Че Гевара. Нам вот-вот
садиться за доску, а Штальберг заказал бутылку коньяка да шесть бутылок
пива. И выпил все!

- Славный какой человек

- Я внутренне торжествовал - сейчас с этим алкашом разберусь. Играем. Вдруг
швед на глазах преображается - если поначалу еле-еле ворочал мозгами, то тут
заиграл в бисову силу. С каждым ходом - все сильнее! А я утратил
бдительность. И когда уж решил сдаваться, Штальберг неожиданно погрузился в
глубокое раздумье минут на сорок. В итоге сделал самый нелепый ход, какой
только мог. Ничья. Вечером я рассказал обо всем доктору, а тот ответил, что
так и должно было происходить. Сперва на тормозах, потом эйфория, мозг
возбужден. И следом - внезапный ступор.

- А за вами отчаянные поступки числятся?

- Были отчаянные поступки, были. Вскоре после смерти Сталина в Грузии
состоялся чемпионат СССР. В выходной шахматистов зазвали на банкет, который
проходил в Гори. Вел застолье секретарь ЦК по пропаганде Стуруа, брат
знаменитого Мэлора. Первый тост - за "великого, единственного Сталина". Я
далеко не смелый человек, но тут поднялся и сказал, что пить за Сталина не
буду: "Знаю, как дорого его имя грузинскому народу.. Но знаю и то, что в
Грузии ценят искренность. Сталин принес нам слишком много боли. Поэтому
поддержать тост тамады не могу".

- Все притихли?

- Даже бараны замолчали в горах. Повернуться могло как угодно, но Стуруа
вышел из положения мудро: "Ну, выпьем". Правда, в оставшиеся две недели
чемпионата меня приятели никуда одного не выпускали. Это было еще до ХХ
съезда.

Но самая опасная в жизни ситуация - когда проиграл 0:6 Фишеру. Все было на
уровне гражданской казни. Кто-то из больших начальников подумал, что
проиграть какому-то Фишеру с таким счетом советский гроссмейстер не может,
это политическая акция. Или даже предательство.

- Вдобавок у вас на границе нашли книжку Солженицына.

- Да какое это имело значение? Солженицын еще жил в СССР на даче у
Ростроповича. Его раскритиковали, но никаких санкций не было. Начальник
таможни мне сказал: "Если бы вы, Марк Евгеньевич, по-приличнее сыграли с
Фишером - могли бы привезти хоть полное собрание сочинений Солженицына. Я бы
лично вам его до такси донес".

- С Солженицыным общались?*

- Не довелось. Но при мне Ростропович шутил: "У Солженицына крупные
неприятности. Нашли книгу Тайманова "Защита Нимцовича".

- Ростропович был человек с юмором?

- Да, обожал розыгрыши. Вспоминал, как гастролировал в провинции - и увидел
объявление о приеме в музыкальное училище. Пошел на экзамен, сыграл - и
получил "четверку".

ФИШЕР И КОРЧНОй

*- Давайте поговорим о Фишере. Правда, что он даже школу не окончил?*

- Он думал, что школьные годы - потерянные. Отвлекали от шахмат. Я
познакомился с ним в Буэнос-Айресе, когда Фишеру было лет шестнадцать. Он
произвел на меня впечатление очень странного молодого человека. И чем чаще
встречались, тем больше я в этом убеждался.

У всех были интересы в обычной жизни. Алехин - известный адвокат, Капабланка
- дипломат, Эйве - доктор математики, Ботвинник - тоже доктор наук... И только
у Фишера, кроме шахмат, не было ничего. Мне казалось, он изучил все, что
писали об игре. Журнал "Шахматы в СССР" зачитывал до дыр. Фишер помнил все
партии, которые играл десятью годами раньше. Фанатик!

- На каком языке с ним говорили?*- Как ни странно, на сербском. Я часто бывал в Югославии, а он там иногда
жил.

*- Что за женщины его окружали?*

- В молодости женщины Фишера вообще не волновали. Позже в Венгрии у него
были встречи с одной шахматисткой. А я стал свидетелем его увлечения
ленинградкой. Звали ее Полина. Приехали в Будапешт большой компанией, эта
Полина с нами.

- Зачем приехали?*- На юбилей Лилиенталя. Фишер тоже жил в Будапеште. Полина по-английски не
говорила и попросила мою жену быть переводчиком. Надя пошла на их свидание,
а девушка опаздывала. Полчаса Фишер просидел на скамеечке с моей супругой.
Первое, что спросил: "Играете в шахматы?" Едва узнав, что не играет, Бобби
потерял к ней всякий интерес.

- Приударить за Надеждой не пытался?

 Нет. Кстати, он был не в курсе, что Надя - моя жена. Сразу уткнулся в
маленький переносной телевизор, который носил с собой. Разговора толком не
получилось. А время спустя вдруг позвонил мне в Ленинград: "Марк, я узнал,
что Надя - твоя жена. Поздравляю"..

- Как сложилась судьба этой Полины?

- Поскольку она рассталась с Фишером - очень счастливо.

- Кто был более подозрителен - Ботвинник или Фишер?

- Ботвинник был подозрителен, а Фишер - маниакален. Искренне верил, что КГБ
собирается его устранить. Список его врагов выглядел так: евреи, большевики
и КГБ. При том, что его мать была очень религиозной еврейкой. Я давно
убедился: главные антисемиты - евреи... Фишер был очень капризным. Забавно
вышло с нашим матчем - сначала Бобби предложил играть в библиотечной комнате
университета. Чтоб никаких зрителей.

- Не любил?

- Да. А для Таля, допустим, зал был очень важен. Чувствовал реакцию. Я тоже
создан для игры на сцене. И играть с Фишером в комнате желанием не горел.
Тогда отыскали небольшой зал, который его устроил. Я, как и многие, сделав
ход, вставал и бродил по сцене. А Фишер почему-то от этого закипал.
Пожаловался югославскому судье. Тот ко мне: "Вообще-то ваше право, но Фишеру
это мешает".

- Что ответили?

- Меня, говорю, Фишер тоже раздражает. Когда думает - трясет коленками.
Договоримся так: он прекращает тряску, а я буду гулять за сценой. И Фишер
согласился!

- Читал ли он вашу книгу "Я был жертвой Фишера"?

- Я отослал ее Бобби по почте. Потом звонил, благодарил. Сказал, что все
понравилось, попросил выслать еще парочку экземпляров. Недавно на аукцион
выставили библиотеку Фишера. Наверное, среди множества книг там есть и моя.

- Призовой фонд вашего матча был крошечным?

- Да. Победитель получил две тысячи долларов, проигравший - одну.

- А чем поражал Корчной?

- О нем скажу словами поэта: "Я с детства не любил овал, я с детства угол
рисовал..." Последние лет пятнадцать Виктор наконец-то пришел в согласие с
самим собой. Оттаял, легче идет на контакт. Корчной сроду не был
диссидентом. Никаких выпадов против советской власти не совершал. Просто в
отличие от Карпова был непредсказуем. Потому и не стал чемпионом мира.

- Между Карповым и Корчным до сих пор нет отношений?

- Сегодня это можно назвать "худой мир". Встречаются, все раны зажили. Сам
Корчной изменился, да и Карпов тоже. Теперь-то им что делить?

- А у вас среди шахматистов были враги?

- Я человек миролюбивый, неконфликтный. Возможно, поэтому и не стал лучшим
шахматистом мира. Для этого недостаточно сильного характера. Нужна
жесткость. Не скажу, что надо шагать по трупам, но локтями расталкивать -
точно. Мне не хватало одержимости. Я так и не сделал выбор между шахматами и
музыкой. Но об этом как раз не жалею.

- Почему?

- Сочетание музыки и шахмат очень гармонично. Занятие для ума и сердца. Не
знаю, достиг бы я большего в одной профессии, отказавшись от другой. Зато
уверен: в этом случае моя жизнь была бы в сто раз скучнее.

Санкт-Петербург - Москва

Александр КРУЖКОВ

  Юрий ГОЛЫШАК 

 21.08.2009