Литман Лейчук
Мой отец и его семья. Воспоминания Софии Литмановны Козловой (Лельчук).
Мне, видимо, повезло больше,чем другим Лельчукам моего поколения. Мой отец Литман Аронович рассказывал нередко по моим просьбам семейные истории.
Я начну свои воспоминания с происхождения фамилии,типично нееврейской.
Мой отец говорил, что случилось это во времена, когда в Российской Империи еврейских мальчиков забирали на 25 лет в солдаты. Каждая еврейская община должна была поставлять определенное количество рекрутов ежегодно.
Существовало правило в общинах поддерживать сирот из своего местечка или городка, а также принимать сирот, пришедших из других мест. Если же такой юноша уходил от общины на службу, община гарантировала материальную помощь, так как возвратясь со службы, человек не имел ни кола, ни двора, ни профессии. Обычно состоятельные люди выкупали так своих детей, платя сиротам.
Мальчики и юноши из бедных семей, если им выпадал жребий в своем местечке, не получали ничего. Вот так и пришел в юноша в чужое местечко без документов. Был ли он на царской службе? Вероятно, фамилию получил по месту, из которого предположительно пришел — от названия Лельчицы, местечка в нынешней Гомельской области на юге Белоруссии. Имени его семейные предания не сохранили.
К сожалению, я знаю только имена родителей моего отца: Арон Лельчук и Этл Шульман. Арон родился в Озаричах, Этл родилась в деревне возле Копаткевичей. Оба местечка в Гомельской области. Семью они создали в Озаричах, вероятно, около 1905 года. У них родились последовательно Абрам (Авремел), Соня (Шейне?), Литман в 1910, Беньомин (Борис) в 1912, Залман в 1913, Гриша примерно в 1921-22. Годы рождения старших, Абрама и Сони, я не знаю.
Арон был сапожником, интересовался событиями и за пределами местечка, какое-то время выписывал газету на идиш. Этл, по словам отца, была религиозной и очень трудолюбивой женщиной.
Во время первой мировой войны семье пришлось очень туго. Арон ушел на фронт, Этл с 5-ю детьми могла содержать семью только огородом, была на зиму одна пара сапог, в которых дети по очереди выходили на улицу.
Арон вернулся домой через 6 лет в 1920 или 1921, пройдя через плен в Австрии. Вернулся с пошатнувшимся здоровьем и с уважением к австрийскому порядку (он, как военнопленный, работал у фермера). Семье стало легче жить. Мальчики помогали отцу, учились сапожному мастерству. Я помню, мой отец и Залман до конца своих дней хорошо ремонтировали обувь.
Мой отец ходил в хедер и в белорусскую школу, в 17 лет уехал в Минск продолжать учебу. Он рассказывал мне о своем приезде в столичный город, поездке на извощике, первых ярких городских впечатлениях. Литман начал работать на кожевенном заводе и вечером учиться на рабфаке (рабочем факультете) при Белорусском Государсвенном Университете. Обучение в то время велось на белорусском, польском и идиш. На старших курсах некоторые предметы читали на русском. В 1930 году он поступил на математический факультет Университета на дневное обучение.
К этому времени старший Абрам заканчивал медицинский факультет, Залман и Беньомин тоже были в Минске.
Примерно в 1931-1932 году (не знаю точной даты) Абрам, уже закончивший медицинский факультет, попал под трамвай, потерял ногу, долго болел и умер. Это была первая большая утрата для семьи.
Старшим из братьев стал мой отец. Надо было скорее становиться самостоятельным. В это время был обьявлен набор молодежи в авиационную школу для подготовки первой группы специалистов для полетов в небе Белоруссии. Мой отец выбрал небо, форму, стипендию, прошел отбор и был принят в летную школу в Тамбове в 1933.
Он с улыбкой вспоминал свой первый диктант по русскому языку в этой школе.
Из всей белорусской группы он написал лучше всех, сделав 26 ошибок в 25 словах.
В мои школьные годы он писал очень грамотно, готовил и редактировал доклады в Москву. Выпускники школы становились летчиками или авиатехниками. Обе профессии были престижны и оплачивались в то время практически одинаково. Самолеты в то время были с открытыми кабинами, поэтому при наборе высоту от перепада атмосферного давления могли возникать носовые кровотечения. Отоларинголог определил некоторое смещение носовой перегородки и посоветовал Литману пойти в авиатехники. Позднее мой отец говорил, что хотя работа техником на земле оказалась грязнее и стала меньше оплачиваться, чем работа пилота, это решение, возможно, спасло жизнь во время войны. Он закончил войну в паре с шестым летчиком.
